О НАУЧНОЙ СРЕДЕ (ИЗ КНИГИ КОЛИНА КЭМПБЕЛЛА

Этот раздел состоит из нескольких ссылок на небольшие отрывки из книги Колина Кэмпбелла, посвящённые устройству научного сообщества и его реакциям на различную информацию. Крайне любопытно – советую не проходить мимо. Читается как детектив 🙂

Небольшое вступление

Несмотря на убедительность информации, на надежду, которую она дает, а также на то, что требуется срочно разобраться в вопросах питания и здоровья, люди все ещё находятся в замешательстве. У меня есть друзья, страдающие сердечными заболеваниями, которые не работают и подавлены из-за того, что находятся во власти болезни, которую считают неизлечимой. Я разговаривал с женщинами, которые настолько боятся рака груди, что хотели бы хирургически удалить собственную грудь и даже грудь своих дочерей, считая это единственным способом свести к минимуму риск заболеть. Множество моих знакомых падали духом, идя по пути болезни, уныния и замешательства, вызванного озабоченностью здоровьем и возможными мерами по его защите.

Многие люди растеряны, и я объясню вам почему. Причина, о которой говорится в части IV книги, связана с тем, как создается и распространяется информация о здоровье и кто это контролирует. Поскольку я долгое время имел возможность изнутри наблюдать, как создается информация о здоровье, я видел, что происходит на самом деле, и готов рассказать миру, что не так с системой. Границы между правительством, промышленностью, наукой и медициной стали размытыми. Проблемы системы не в коррупции, которую обычно представляют в голливудском стиле. Проблемы значительно тоньше и при этом гораздо опаснее.

В настоящее время существуют убедительные свидетельства того, что сердечные болезни в поздней стадии, онкологические заболевания в относительно поздней стадии, диабет и некоторые другие дегенеративные болезни могут быть излечены при соблюдении правильной диеты. Я помню, как мое руководство неохотно признавало доказательства того, что правильное питание способно предотвратить, например, болезнь сердца, но упорно отрицало эффективность этого метода в лечении такого заболевания, когда оно уже запущено. Однако доказательства нельзя долго игнорировать. Те представители научных и медицинских кругов, которые отгораживаются от подобных идей, не просто слишком упрямы – они безответственны.

В нашей лаборатории мы с помощью экспериментов на животных показали, что скорость развития рака может регулироваться посредством питания, несмотря на очень сильную генетическую предрасположенность. Мы подробно изучили эти эффекты и опубликовали результаты наших исследований в лучших научных журналах.

Ещё раз об обучении врачей касательно питания

Статус-кво в медицине во многом сохраняется благодаря медикаментозным и хирургическим методам лечения, при этом мало внимания уделяется питанию и образу жизни. Врачи почти ничего не знают о питании и его взаимосвязи со здоровьем. В 1985г. Национальный научно-исследовательский совет США финансировал подготовку доклада экспертным советом, который изучал количество и качество образования в сфере питания в американских медицинских вузах4. Заключение экспертного совета было вполне ясным: «Совет пришел к выводу, что учебные программы в области питания в медицинских вузах США по большей части не соответствуют текущим и будущим потребностям медицинской профессии». В таком выводе не было ничего нового. Как отметили эксперты, в 1961г. «Совет по пищевым продуктам и питанию Американской медицинской ассоциации сообщал, что в медицинских вузах США вопросы питания “не получают достаточного внимания, признания и поддержки”». Иными словами, более 40 лет назад врачи сами говорили, что их обучение в области питания было недостаточным. К 1985 г. ничего не изменилось, и вплоть до настоящего времени продолжают публиковаться статьи о недостатке обучения вопросам питания в медицинских вузах. Эта ситуация опасна. Обучения врачей вопросам питания не просто недостаточно – его почти нет. В 1985 г. Национальный научно-исследовательский совет США обнаружил, что в программу терапевтов входит в среднем лишь 21 академический час (около двух кредит-часов1), посвященный проблемам питания, на все четыре года медицинского образования4. В большинстве же вузов, участвовавших в опросе, вопросам питания отводилось менее 21 часа занятий, то есть от одного до двух кредит-часов. Для сравнения: студент в Корнелльском университете, специализирующийся на питании, получает от 25 до 40 кредит-часов обучения, или около 250–500 академических часов; у дипломированных диетологов более 500 часов занятий. Дальше – хуже. БОльшая часть этих занятий проводится на первом курсе медицинских вузов и входит в прочие базовые научные курсы. Например, в базовом курсе биохимии могут рассматриваться метаболизм питательных веществ и (или) биохимические реакции с участием определенных витаминов и минералов. Иными словами, вопросы питания часто преподаются без связи с проблемами здоровья, такими как ожирение, рак, сахарный диабет и т. д. В связи с опубликованным в 1985 г. правительственным докладом президент Американской ассоциации студентов-медиков Уильям Касслер пишет: «В основном вопросы питания в официальной учебной программе – часть других курсов. Как обычно утверждается, преподавание соответствующих тем происходит в рамках курсов биохимии, физиологии и фармакологии. Слишком часто в этих курсах вопросы питания затрагиваются лишь бегло, при этом акцент делается на главной дисциплине курса. Можно прослушать такой курс и даже не понять, что в нем были затронуты вопросы питания (курсив мой. – К. К.). Когда вопросы питания преподаются теми, чьи интересы, знания и опыт лежат в другой сфере, это просто неэффективно». Но все на самом деле еще хуже! Когда обучение вопросам питания происходит в связи с проблемами общественного здоровья, догадайтесь, кто обеспечивает учебные материалы для этих целей? Институт Dannon, Совет по питанию яйцами, Национальная ассоциация животноводов, Национальный совет по молочному животноводству, Nestle Clinical Nutrition, Wyeth-Ayerst Laboratories, Bristol-Myers Squibb Company, Baxter Healthcare Corporation и другие организации объединили усилия, чтобы создать программы «Питание в медицине» и «Инициатива по формированию медицинской учебной программы по питанию». Как вы думаете, будет ли эта «звездная» команда производителей животных продуктов и фармацевтических препаратов выносить объективные суждения и предлагать схемы оптимального питания в условиях, когда научные данные свидетельствуют о том, что наиболее полезная для здоровья – диета, основанная на цельных растительных продуктах, которая минимизирует потребность в лекарствах? Или, может быть, она попытается защитить привычное для стран Запада питание, где центральное место в рационе занимает мясо и каждый рассчитывает купить в аптеке таблетку от любой болезни? Эта организация разрабатывает учебные программы по вопросам питания, включая учебные компакт-диски, а затем бесплатно распространяет их в медицинских вузах. В конце 2003 г. эти учебные программы использовали 112 медицинских вузов. Согласно информации, размещенной на сайте организации, «планируется разработать версии программ для студентов, изучающих вопросы питания, продолжающих медицинское образование и других аудиторий, состоящих из профессионалов-медиков»

Отдельно о науке и молоке:

Казеин, из которого на 87 % состоит белок, содержащийся в коровьем молоке, провоцировал и ускорял развитие опухолей на всех стадиях заболевания. Какие типы белков не вызывали рак даже при употреблении в больших количествах? Безопасные белки содержались в растительной пище. По мере того как вырисовывалась эта картина, я начал сомневаться в своих самых стойких убеждениях, которые затем окончательно рухнули.

Представьте себе на первой полосе газеты следующий заголовок: «Коровье молоко – вероятная причина развития смертельной формы сахарного диабета первого типа». Ввиду бурной общественной реакции и глобальных экономических последствий в ближайшее время такого заголовка не появится, несмотря на имеющиеся научные доказательства. Публикация под таким заголовком не допускается из-за ярлыка «противоречивость». Когда на карту поставлено так много и приводится большое количество информации, понятной только некоторым людям, легко создавать и поддерживать противоречия. Противоречия – неотъемлемая составляющая науки. Однако слишком часто они не результат беспристрастных научных дебатов, а лишь отражают кажущуюся необходимость оттянуть момент обнародования результатов исследования или их искажение. Например, если я утверждаю, что сигареты вредны для вас, и привожу большое количество доказательств в поддержку своей точки зрения, в игру могут вступить табачные компании и обратить внимание на одну невыясненную деталь, а затем заявить, что сама идея о вреде сигарет весьма противоречива, таким образом сводя на нет все мои аргументы. Сделать это довольно просто, поскольку неясности будут всегда: такова природа науки. Некоторые влиятельные группы используют эти противоречия, чтобы помешать развитию определенных идей, препятствовать конструктивному исследованию проблемы, вводить в заблуждение публику и превращать государственную политику из важного дела в пустую болтовню. Подчеркнуть противоречивость, чтобы дискредитировать научные результаты, неудобные с экономической или социальной точки зрения, – это один из величайших грехов в науке.

Молочная промышленность, участвующая в спонсировании «клуба в аэропорту», имеет очень большое влияние в стране. Хорошо организованный и финансируемый Национальный совет по молочному животноводству, основанный в 1915 г., вот уже почти 100 лет активно продвигает потребление молока2. В 1995 г. две крупные группы компаний молочной отрасли сменили вывеску, объединившись под названием Dairy Management. Новая группа, согласно информации на ее сайте, намеревалась «добиться одной цели: увеличить спрос на производимую в США молочную продукцию»3. Их маркетинговый бюджет превышал 165 млн долл.4 Для сравнения: бюджет Национального совета по продвижению употребления арбузов составляет 1,6 млн долл.5 Ниже приведены выдержки из пресс-релиза Dairy Management:

«Роузмонт, штат Иллинойс. – Руководители компаний, производящих молочную продукцию, которые ведут свою деятельность в национальном и региональном масштабе, а также в штатах, одобрили бюджет «Унифицированного плана маркетинга» на 2003 г. в размере 165,7 млн долл. Этот план разработан для стимулирования спроса на молочные продукты…
…Основные направления программы следующие:

Жидкое молоко: в дополнение к важнейшим направлениям непрерывной деятельности в области рекламы, продвижения продукции и связей с общественностью, нацеленных на детей в возрасте от 6 до 12 лет и их матерей, меры, запланированные на 2003 г., включают в себя развитие и расширение партнерских отношений с крупнейшими пищевыми компаниями, включая Kellogg’s®, Kraft Foods® и McDonald’s®…

…Маркетинг в школах: в рамках мер по стимулированию детей школьного возраста к употреблению молочных продуктов на протяжении всей жизни планируемая в 2003 г. деятельность будет нацелена на учащихся, родителей, педагогов и специалистов по обеспечению школ питанием. Программы уже идут полным ходом в классах и школьных столовых, где организации, занимающиеся продвижением молочной продукции, стремятся закрепить успех, достигнутый благодаря проведенной в прошлом году «Экспериментальной проверке молока для школьного питания»…

…Имидж молочных продуктов и доверие к ним: цель этого непрерывно действующего направления программы – сохранение и укрепление доверия потребителей к молочной продукции и промышленности. Главное средство для достижения этой цели – исследования в области питания молочными продуктами, показывающие пользу этих продуктов для здоровья, и распространение их результатов, а также разрешение возникающих проблемных и кризисных ситуаций…»

Позвольте мне перефразировать приведенную выше информацию о мерах, принимаемых компаниями молочной промышленности. Их цели заключаются в следующем: 1) продвижение продукции среди детей и их матерей; 2) использование школ в качестве канала привлечения новых клиентов; 3) проведение исследований, отражающих интересы промышленности, и публикация их результатов.

Многие не осознают присутствия молочной промышленности в наших школах. Не заблуждайтесь на этот счет: в том, что касается информации о питании, молочная промышленность находит гораздо более эффективный подход к детям, чем какая-либо другая.

Молочная промышленность заручилась поддержкой государственной образовательной системы как главного помощника в увеличении спроса на свою продукцию. В годовом отчете Dairy Management за 2001 г. сказано:

«Дети, несомненно, представляют собой будущее потребления молочной продукции, поэтому именно на них необходимо ориентироваться для увеличения потребления молочной продукции в долгосрочном периоде. Именно поэтому в рамках деятельности по продвижению молочной продукции продолжают применяться маркетинговые программы в школах как один из способов стимулирования роста потребления жидкого молока детьми.

Производители молочной продукции… в 2001 г. запустили две инновационные программы. В рамках продолжавшейся на протяжении года программы по исследованию молока для школьного питания, начавшейся осенью 2001 г., было изучено, как улучшенная упаковка, дополнительные вкусоароматические добавки, кулеры с рекламой и улучшение регулирования температуры могут повлиять на потребление жидкого молока и отношение детей к молоку как в школе, так и за ее пределами. Исследование завершилось в конце 2001–2002 учебного года. Кроме того, компании по производству и переработке молока совместно провели исследование продаж в средних школах на пяти крупнейших американских рынках. Это исследование показало, что многие учащиеся предпочитают молоко другим напиткам-конкурентам в случае, если оно имеется в наличии в удобном для них месте в удобное время и удобном виде».

Многие другие осуществляемые в школах программы успешно подталкивают детей к потреблению молока. Образовательные программы в области питания, такие как Pyramid Explorations и Pyramid Cafe, внушают учащимся, что молочные продукты – главный элемент здорового питания; программа Cold is Cool обучает руководство школьных кафетериев тому, как сохранять молоко холодным, потому что это нравится детям; проводятся программы по включению молочных продуктов в школьные завтраки. Кроме того, популярная кампания «Выпей молока» продолжает оказывать воздействие на детей в школах, а также через ориентированные на детей СМИ, например с помощью телеканалов Nickelodeon и Cartoon Network.

Это весьма широкомасштабная деятельность: в 1999 г. образовательная (читайте: маркетинговая) учебная программа Chef Combo’s Fantastic Adventures, разработанная представителями молочной промышленности, «была размещена на сайтах 76 % детских садов страны»7. Согласно докладу, представленному ими в конгрессе8, инициируемое компаниями этой отрасли «просвещение в области питания» весьма результативно:

«Программами Pyramid Cafе® и Pyramid Explorations™, нацеленными на учащихся второго и четвертого классов, было охвачено более 12 млн детей, до которых донесли идею, что молоко и молочные продукты – необходимые составляющие здорового питания. Результаты исследований продолжают показывать весьма высокий коэффициент полезного действия этих двух программ, которые в настоящее время используют 70 % педагогов».

Америка доверила молочной промышленности важную задачу по просвещению наших детей в вопросах питания и здоровья. В дополнение к вездесущим образовательным программам по вопросам питания и «образовательным» материалам промышленные компании снабжают старшие классы школы видеозаписями, плакатами и учебными пособиями на эту тему; проводят специальные промо-акции в школьных кафетериях с целью увеличения потребления молока в тысячах школ; распространяют информацию среди организаторов национальных конференций; проводят промокампании в начале учебного года более чем в 20 000 школ; организуют спортивные промоутинговые акции, нацеленные на молодежь.
Должны ли мы беспокоиться по этому поводу? Ответ: да, должны. Если вам любопытно узнать, какого рода «образование» предлагает молочная промышленность, посетите ее сайт9. Когда я зашел на этот сайт в июле 2003 г., мне бросилось в глаза утверждение: «Июль – национальный месяц мороженого». Кликнув на эту надпись, чтобы получить больше информации о «национальном месяце мороженого», я прочел: «Если вы сомневаетесь, можно ли совместить мороженое и здоровое питание, ответ – да!»9 Замечательно. Это так поможет в борьбе с ожирением и сахарным диабетом у детей!

Сайт разделен на три раздела: для педагогов, для родителей и для специалистов по школьному питанию. Когда я заходил на сайт в июле 2003 г. (контент регулярно меняется), в разделе для педагогов учителя могли скачать учебную программу по вопросам питания. В нее входило изготовление надеваемых на руку кукол-марионеток в виде коров и молочных продуктов и игра с ними при помощи пальцев рук. После того как марионетки будут изготовлены, учитель должен «сказать ученикам, что им предстоит познакомиться с пятью особенными друзьями, и эти друзья хотят, чтобы мальчики и девочки росли сильными и здоровыми»9. Еще один урок назывался «День молочного угощения»: в этот день каждый ученик должен попробовать сыр, пудинг, йогурт, творог и мороженое9. Или учителя могут на занятиях сделать «маски “му-му”»9. Для более «продвинутых» четвероклассников учителя могли взять учебный план из Pyramid Explorations, в соответствии с которым школьники должны узнать о пользе для здоровья следующих пяти групп продуктов:

• молочные продукты (укрепляют кости и зубы);
• мясные продукты (укрепляют мышцы);
• овощи (помогают видеть в темноте);
• фрукты (помогают заживлять порезы и ушибы);
• злаки (дают нам энергию).

Исходя из доказательств, представленных в предыдущих главах, можно утверждать, что если именно это наши дети узнают о питании и здоровье, то мы нажили себе серьезные неприятности по милости Dairy Management. Очевидно, ни детей, ни их родителей не учат тому, что потребление молока может привести к сахарному диабету первого типа, раку простаты, остеопорозу, рассеянному склерозу и другим аутоиммунным заболеваниям и что экспериментальные исследования свидетельствуют о способности казеина – основного белка, содержащегося в молочных продуктах, – вызывать рак, повышать уровень холестерина в крови и увеличивать атеросклеротические бляшки.

В 2002 г. педагоги скачали с этого маркетингового сайта учебные программы более 70 000 раз8. Несомненно, молочная промышленность навязывает новому поколению американцев свою версию правильного питания.

Промышленность успешно занималась этим на протяжении десятилетий. Я встречал многих людей, которые, услышав о потенциальном вредном воздействии молочных продуктов, немедленно заявляли: «Молоко не может быть вредно». Обычно у них не имелось никаких доказательств, просто было ощущение, что молоко полезно. Они всегда знали, что это так, им это нравится. Такое мнение начало формироваться у некоторых еще в школе, когда они узнали о том, что существует семь континентов, что дважды два будет четыре и что молоко полезно. Если вы посмотрите на это с такой точки зрения, то поймете, почему молочная промышленность имеет столь исключительное влияние в США, используя образование для достижения своих маркетинговых целей.

Молочная промышленность также финансирует исследования в области питания в медицинских вузах и спонсирует «престижные» премии. Эти усилия показывают, что промышленность готова действовать в своих корыстных целях, как только предоставляется такая возможность.

Как научное сообщество отреагировало на результаты исследования Колина Кэмбелла
Во время формирования Комитета по информированию общества о вопросах питания в престижной Национальной академии наук (National Academy of Sciences, NAS) разыгралась настоящая буря. Разгорелась публичная полемика между президентом NAS Филом Хэндлером и Советом по пищевым продуктам и питанию NAS. Хэндлер хотел привлечь группу выдающихся ученых, не имевших отношения к NAS, которые бы коллективно изучили вопросы, связанные с диетой, питанием и раком и отчитались по результатам этого исследования. Однако это не устраивало входящий в состав NAS Совет по пищевым продуктам и питанию, который хотел получить контроль над этим проектом. Конгресс предложил финансирование NAS под руководством Хэндлера, с тем чтобы впоследствии был подготовлен доклад по теме, которая прежде не рассматривалась под таким углом.

В научном сообществе было хорошо известно, что Совет по пищевым продуктам и питанию NAS находится под сильным влиянием мясной, молочной и яичной промышленности. Два представителя руководства Совета, Боб Олсон и Альф Харпер, были тесно связаны с этими отраслями. Олсон был высокооплачиваемым консультантом яичной промышленности, а Харпер признавал, что 10 % своего дохода он получает за счет предоставления услуг пищевым компаниям, включая крупные корпорации по производству молочных продуктов.

В конце концов Хэндлер обошел Совет по пищевым продуктам и питанию и организовал комиссию, состоявшую из сторонних ученых-экспертов, которые в 1982 г. подготовили доклад под названием «Диета, питание и рак»4. Мне довелось стать одним из 13 ученых, приглашенных в комиссию.

Как и следовало ожидать, Альф Харпер, Боб Олсон и их коллеги по Совету по пищевым продуктам и питанию не были в восторге от того, что потеряли возможность контролировать подготовку такого значимого доклада. Они знали, что он сильно повлияет на общественное мнение о взаимосвязи питания и болезни. Больше всего они опасались того, что привычное питание будет поставлено под сомнение и, вероятно, даже названо возможной причиной рака.

Джеймс Тернер, председатель Совета по связям с потребителями NAS, критически относился к Совету по пищевым продуктам и питанию и писал: «Мы можем лишь заключить, что в Совете [по пищевым продуктам и питанию] главенствующие позиции занимает группа сопротивляющихся переменам ученых, которые разделяют достаточно специфический взгляд на питание и возникновение болезни».

После того как находящемуся под влиянием промышленного лобби Совету было отказано в возможности контролировать подготовку многообещающего доклада по вопросам взаимосвязи питания и рака, ему необходимо было что-то предпринять, чтобы свести к минимуму негативные последствия, которые мог повлечь за собой отчет. Срочно была создана альтернативная группа – новый Комитет по информированию общества о вопросах питания. Кто же им руководил? Боб Олсон, Альфред Харпер и Том Джукс – ученый, чья деятельность на протяжении долгого времени была связана с промышленностью. Все эти люди занимали должности на университетских факультетах. Вначале я и не подозревал о целях этой группы, но к моменту нашего первого заседания, состоявшегося весной 1980 г., вдруг обнаружил, что из 11 членов комитета я единственный не связан с компаниями по производству продуктов питания и медикаментов, а также с союзами таких компаний.

Деятельность комитета была насквозь фальшивой: его члены были заинтересованы в сохранении статус-кво. Их профессиональные сообщества и друзья – все были связаны с промышленностью. Они сами наслаждались типичным питанием и не хотели даже рассматривать вероятность того, что их взгляды ошибочны. Кроме того, некоторые из них получали от этого неплохую выгоду, включая компенсацию перелетов первым классом и комиссионные за консультационные услуги, оплачиваемые компаниями по производству животных продуктов. Хотя в этой деятельности не было ничего незаконного, возникал серьезный конфликт интересов, вследствие которого большинство членов комитета не стремились действовать на благо общества.

Такое положение дел напоминает ситуацию, развернувшуюся вокруг сигарет и здоровья. Когда впервые появились научные доказательства опасности сигарет, огромное количество профессионалов в области здравоохранения рьяно выступали в защиту курения. Например, Journal of the American Medical Association продолжал рекламировать табачные изделия, было и много других активных сторонников курения. В ряде случаев мотивацией ученых была вполне понятная осторожность. Однако нашлось и немало тех – особенно по мере того, как накапливались доказательства вреда табака, – кто руководствовался сугубо личными интересами и корыстью.

Итак, я стал членом комитета, который должен был оценивать качество информации в области питания и состоял из нескольких наиболее влиятельных ученых, продвигавших интересы промышленности. Я был среди них единственным, кого не привели в этот комитет приятели – представители промышленности, и находился там лишь благодаря распоряжению директора Совета по связям с общественностью FASEB. На том этапе моей карьеры у меня еще не сформировалось мнение о пользе или вреде стандартной диеты. Все, чего я хотел, – организовать честные, открытые дебаты, и это немедленно противопоставило меня остальным членам комитета.

С первого заседания, состоявшегося в апреле 1980 г., я чувствовал себя цыпленком, забредшим в лисье логово, даром что я пришел туда полным надежд и открытым, хотя и наивным. В конце концов, многие ученые, включая меня самого, консультировались с компаниями, при этом сохраняли в работе объективность и как можно добросовестнее действовали в интересах здравоохранения.

Во время второй сессии первого заседания нашего комитета его председатель Том Джукс раздал всем проект пресс-релиза, написанного от руки им самим, который был посвящен миссии комитета. Помимо объявления о формировании нашего комитета пресс-релиз содержал примеры афер, касающихся питания, разоблачением которых мы и должны были заняться

Я был изумлен, когда увидел в этом списке так называемых афер рекомендации Макговерна в области питания5, предложенные в 1977 г. Разработанные в 1976 г., эти достаточно умеренные рекомендации предполагали сокращение потребления мяса и жиров с целью профилактики сердечно-сосудистых заболеваний. В пресс-релизе они были представлены не чем иным, как обычным шарлатанством наряду с имеющим дурную славу Laetrile и препаратами пангамовой кислоты. Рекомендации по изменению наших привычек в питании и увеличению потребления фруктов, овощей и цельных злаков объявлялись мошенничеством. Так комитет пытался продемонстрировать свое право быть арбитром высшей инстанции в области достоверной научной информации!

Думая о своем будущем в качестве члена этого нового комитета, я потрясенно наблюдал за разворачивающимися событиями. Хотя в то время у меня не было особых предпочтений в отношении какого-либо типа диеты, я знал, что рекомендации экспертного совета по вопросам диеты, питания и рака при NAS, членом которого я являлся, скорее всего, были бы схожи с рекомендациями Макговерна, только в их основе лежали бы исследования в области онкологических, а не сердечно-сосудистых заболеваний. Известные мне результаты научных исследований подтверждали умеренные рекомендации, предложенные комитетом под руководством Макговерна.

Рядом со мной на этом заседании сидел Альф Харпер, к которому я питал большое уважение еще с тех пор, когда общался с ним в Массачусетском технологическом институте, где он был профессором, специалистом в области питания. В начале заседания, когда написанный от руки проект пресс-релиза раздали членам комитета, я наклонился к Харперу и указал на то место, где рекомендации Макговерна упоминались среди других известных примеров мошенничества, и с сомнением прошептал: «Вы это видите?»
Харпер почувствовал мои тревогу и недоверие, поэтому быстро и громко заговорил во всеуслышание, покровительственным тоном: «В нашем обществе есть уважаемые люди, которые, возможно, не согласятся с этим списком. Вероятно, нам стоит отложить его публикацию». Началось неохотное обсуждение, и было решено воздержаться от публикации предлагаемого пресс-релиза.

После того как было принято решение о пресс-релизе, заседание закончилось. На мой взгляд, это было по меньшей мере сомнительное начало. Пару недель спустя, вернувшись в северную часть штата Нью-Йорк, я как-то утром включил новости. На экране телевизора появился Том Брокоу, который брал интервью по вопросам питания не у кого иного, как у Боба Олсона. Они обсуждали недавний доклад, представленный Олсоном и его друзьям в NAS, под названием: «Путь к здоровому питанию». В этом докладе – одном из самых коротких и поверхностных докладов по вопросам здоровья среди когда-либо опубликованных NAS – превозносились преимущества питания, богатого жирной и мясной пищей.

С научной точки зрения это сообщение было «сногсшибательным». Я помню, как Том Брокоу задал вопрос о фастфуде, и Олсон уверенно заявил, что гамбургеры McDonalds – прекрасная еда. Учитывая, что этот «экспертный» хвалебный отзыв о продукции McDonalds услышали миллионы телезрителей, неудивительно, что потребители по всей стране оказались озадачены. Лишь горстка людей, владевших специальной информацией, могли знать, что такая точка зрения совершенно не отражала преобладавших в то время научных взглядов.

Второе заседание

В конце весны 1981 г. мы во второй раз собрались в Атлантик-Сити на ежегодное заседание. У комитета уже имелась неофициальная повестка дня, составленная на основе нашей переписки в течение года. Во-первых, мы должны были поставить вопрос о том, что аферы в области питания подрывают доверие общества к ученым, работающим в этой сфере. Во-вторых, нам необходимо было убедить людей, что продвижение идеи увеличения потребления овощей и фруктов и сокращения потребления мяса и пищи с высоким содержанием жиров само по себе афера. В-третьих, нам нужно было обозначить свой комитет как серьезную постоянно действующую организацию. Вплоть до этого момента наша группа представляла собой лишь временную организацию, исследовательский комитет. Теперь же настало время продолжить работу в качестве постоянного и главного источника надежной информации в области питания в США.

Придя на заседание, мой коллега по комитету Говард Эпплбаум рассказал мне о распространяющихся слухах. «Вы слышали? – прошептал он. – Олсон решил, что необходимо пересмотреть состав комитета, и вас собираются исключить». На тот момент еще не истек годичный срок пребывания Олсона в должности президента материнского по отношению к нашему комитету общества – Американского института питания, и он имел все полномочия, чтобы принять такое решение.

Помню, эта новость не удивила и не расстроила меня. Я знал, что был в этом комитете белой вороной, и уже отличился на первом заседании год назад. Мое присутствие в этой группе было бы столь же результативным, как попытка плыть вверх по Ниагарскому водопаду. Единственная причина, по которой я вообще в ней оказался, заключалась в том, что директор управления по связям с общественностью FASEB обеспечил мне в ней место.

Первое заседание комитета показалось мне сомнительным, но второе, состоявшееся годом позже, до того как Олсон смог меня исключить, было еще более странным. Когда было выдвинуто предложение о придании нашему комитету статуса постоянной организации внутри нашего общества, я единственный выступил против этой идеи. Я выразил озабоченность по поводу того, что от комитета и его деятельности разит маккартизмом, которому нет места в научно-исследовательском сообществе. Мои слова вызвали злость и враждебность председателя комитета, так что я счел за лучшее покинуть помещение. Я представлял собой угрозу всему, к чему стремились члены комитета.
После того как мое место занял вновь избранный президент общества профессор Дорис Каллоуэй из Калифорнийского университета в Беркли, комитет был распущен и реформирован, в итоге я оказался его председателем. К счастью, менее чем за год я убедил шестерых членов комитета в необходимости его упразднения, на чем и завершилась вся эта достойная сожаления история.

Остаться и бороться за справедливость не представлялось возможным. Это было в начале моей карьеры, а внушающее благоговение влияние, которым обладали вышестоящие члены моего общества, было жестким. Для многих из них возможность поиска истины, которая помогла бы улучшить общественное здравоохранение, однако нарушила бы статус-кво, не рассматривалась. Я абсолютно убежден, что если бы тогда ввязался в решение этих вопросов, то сейчас не смог бы написать эту книгу. Для меня было бы крайне сложно или вообще невозможно получить финансирование для моих исследований и опубликовать их результаты.

Тем временем Боб Олсон и некоторые из его коллег сосредоточились на сравнительно новой организации, основанной в 1978 г. и названной Американским советом по науке и здоровью (American Council on Science and Health, ACSH). ACSH, головное управление которого находится в Нью-Йорке, до сих пор позиционирует себя как «ассоциация по образованию потребителей по вопросам, связанным с пищевыми продуктами, питанием, химическими веществами, медикаментами, образом жизни, окружающей средой и здоровьем». Эта группа также называет себя «независимой, некоммерческой, не облагаемой налогом организацией»6, однако, по данным Национального треста по защите окружающей среды, который ссылается на ежеквартальный отчет конгресса Congressional Quarterly’s Public Interest Profiles7, 76 % своего финансирования ACSH получает от корпораций и благотворителей, связанных с корпорациями.

Как отмечает Национальный трест по защите окружающей среды7, ACSH в своих отчетах заявляет, что холестерин никак не связан с ишемической болезнью сердца, «непопулярность облучения пищевых продуктов… не имеет под собой научной основы», «эндокринные разрушители» (например, полихлорированные дифенилы, диоксины и т. д.) не создают проблем для здоровья человека, сахарин не канцероген и нет необходимости применять ограничения на использование ископаемого топлива, чтобы контролировать глобальное потепление. Искать в публикациях ACSH серьезную критику пищевой промышленности – все равно что искать иголку в стоге сена. Хотя, по моему мнению, некоторые их аргументы, возможно, обоснованны, сильно сомневаюсь в правдивости их претензий на объективность в области «образования потребителей».

На протяжении всего моего пребывания в составе Комитета по информированию общества о вопросах питания я продолжал работать над докладом по вопросам диеты, питания и рака для NAS, который был опубликован в июне 1982 г.4 Как можно было преугадать, после того как этот доклад увидел свет, все словно с цепи сорвались. Это был первый доклад такого рода о взаимосвязи питания и рака, поэтому он получил широкую огласку и вызвал наибольший интерес за всю историю NAS. В нем предлагались важные рекомендации по профилактике рака при помощи правильного питания, которые были очень похожи на те, что содержались в опубликованном в 1976 г. отчете комитета Макговерна, занимавшегося изучением взаимосвязи питания и сердечно-сосудистых заболеваний. Главным образом мы поощряли потребление фруктов, овощей и цельнозерновых злаков и одновременное сокращение общего количества потребляемых жиров. Однако ввиду того, что мой отчет имел отношение не к сердечно-сосудистым, а к онкологическим заболеваниям, он вызвал бурные эмоции. Ставки были высоки и продолжали расти: рак вызывает гораздо больший страх, чем сердечно-сосудистые заболевания.

Учитывая важность вопроса, к делу подключились некоторые влиятельные враги. В течение двух недель Совет по сельскому хозяйству, науке и технологии (Council on Agriculture, Science and Technology, CAST) – влиятельное лобби животноводческой промышленности – опубликовал доклад, в котором были кратко изложены взгляды 56 «экспертов», обеспокоенных последствиями нашего доклада для сельскохозяйственной и пищевой отраслей. В качестве экспертов выступали Олсон, Джукс, Харпер и их коллеги-единомышленники из Комитета по информированию общества о вопросах питания. Их доклад быстро опубликовали, а затем вручили всем 535 членам конгресса США. Было очевидно, что CAST сильно встревожило возможное влияние нашего доклада на общество.

CAST был не единственной группой, выступившей с критикой доклада. К нему присоединились Американский институт мясных продуктов, Национальный совет по бройлерным цыплятам, Национальная ассоциация животноводов, Национальный совет по вопросам животноводства и мясных продуктов, Национальная ассоциация мясных продуктов, Национальная федерация производителей молочных продуктов, Национальная ассоциация производителей свинины, Национальная федерация производителей мяса индейки и Объединение производителей яиц3. Я не смею предположить, насколько масштабные исследования в области онкологических заболеваний осуществляет Национальная федерация производителей мяса индейки, но догадываюсь, что ее критика нашего отчета отнюдь не была основана на стремлении установить научную истину.

По иронии судьбы, некоторые наиболее ценные жизненные уроки я получил в детстве и юности на молочной ферме, и тем не менее моя работа изображалась так, будто она шла вразрез с интересами сельского хозяйства. Разумеется, гигантские корпорации, чьи интересы мы затронули, были весьма далеки от фермеров, среди которых я вырос, – работящих, честных семей, небольшие фермы которых лишь позволяли обеспечить достойное существование. Я часто задавал себе вопрос, действительно ли сельскохозяйственные интересы Вашингтона отражают великую американскую фермерскую традицию или они отвечают интересам только сельскохозяйственных конгломератов, чьи обороты измеряются десятками миллионов долларов

Альф Харпер, когда-то написавший хвалебную рекомендацию, чтобы помочь мне занять мою первую факультетскую должность после окончания Массачусетского технологического института, прислал мне жесткое личное письмо, в котором заявлял, что я «подорвался на собственной петарде». Петарда – это что-то вроде снаряда или фейерверка. Очевидно, даже он уже не смог вынести моего членства в Комитете по информированию общества о вопросах питания и доклада для NAS «Диета, питание и рак».

Будьте уверены, страсти разгорелись нешуточные. В конгрессе были проведены слушания по поводу доклада NAS, на которых я давал свидетельские показания; журнал People посвятил мне одну из главных статей, и в течение всего следующего года в новостях передавались репортажи, посвященные этой теме.

Очевидно, впервые в американской истории правительство серьезно задумалось о нашем питании как о средстве контролирования рака. Это была плодородная почва для того, чтобы сделать что-то новое, и мне предоставилась такая возможность. Меня пригласили принять участие в работе Американского института исследования раковых заболеваний (American Institute for Cancer Research, AICR) в Фоллс-Чёрч, штат Вирджиния. Основателями этой организации были люди, занимавшиеся сбором средств, и они знали, что при помощи почтовой рассылки можно собрать большие суммы на исследования в области онкологических заболеваний. Похоже, многим было интересно узнать что-то новое о раке помимо привычных методов лечения: хирургии, облучения и цитотоксических медикаментов.

Этой перспективной организации было хорошо известно о нашем подготовленном для NAS в 1982 г. докладе, посвященном вопросам питания и рака, поэтому они пригласили меня принять участие в их работе в качестве старшего научного консультанта. Я поощрял их сосредоточиться на вопросах питания, поскольку взаимосвязь питания и рака становилась важной сферой для исследования, которая, однако, почти не получала поддержки со стороны крупнейших финансирующих организаций. Я также особенно рекомендовал им подчеркивать значение цельных продуктов, а не пищевых добавок, как источника питательных веществ, отчасти потому, что в этом заключалась идея доклада для NAS.

Когда я начал сотрудничать с AICR, возникли одновременно две проблемы. Во-первых, AICR необходимо было зарекомендовать себя как заслуживающую доверия организацию, чтобы продвигать свои идеи и получать поддержку исследований. Во-вторых, рекомендации AICR должны были быть опубликованы. В связи с этим я полагал, что для AICR имеет смысл помогать публикации рекомендаций NAS. Доктор Сушма Палмер, исполнительный директор проекта NAS4, и гарвардский профессор Марк Хегстед, который был главным консультантом комитета Макговерна, согласились вместе со мной поддержать проект AICR. Одновременно президент AICR Мэрилин Джентри предложила, чтобы AICR опубликовал отчет NAS и разослал 50 000 экземпляров американским терапевтам. Эти проекты, представлявшиеся мне логичными, полезными и социально ответственными, оказались также весьма успешными. Ассоциации, которые мы создавали, и влияние, которое мы оказывали, были призваны улучшить здоровье общества. Но вскоре я понял, что создание организации, сосредоточенной на вопросах питания как главной причине возникновения рака, воспринималось очень многими как угроза. Стало очевидно, что проекты AICR начали достигать своей цели, судя по волне враждебной реакции пищевой, медицинской и фармацевтической промышленности. Похоже, что ее представители делали все возможное для дискредитации наших проектов.

Я с удивлением узнал, что правительство тоже в значительной мере в это вовлечено. Министр юстиции и генеральный прокурор США, а также генеральные прокуроры штатов поставили под сомнение законность статуса AICR и используемых им процедур по привлечению финансирования. В борьбу вступила и Почтовая служба США, усомнившаяся в том, что AICR вправе использовать почту для распространения «спама». Мы все догадывались, кто побуждал эти государственные организации и власти препятствовать распространению информации о взаимосвязи питания и рака. Все вместе они значительно усложняли нам жизнь. Почему они сделали объектом своих нападок некоммерческую организацию, занимавшуюся изучением раковых заболеваний? Все это объяснялось тем, что AICR, как и NAS, ставил вопрос о взаимосвязи питания и рака.

Особенно активная критика поступала от Американского онкологического общества. С его точки зрения AICR нес две угрозы: он мог стать конкурентом в борьбе за одних и тех же спонсоров, финансирующих исследования, и стремился при обсуждении рака сместить акценты в сторону питания. На тот момент Американское онкологическое общество еще не признало, что диета и питание могут быть связаны с раком. (Лишь много лет спустя, в начале 1990-х гг., оно разработало рекомендации в области питания для профилактики рака, когда эта идея уже получила широкое распространение в обществе.) Это была организация, во многом ориентированная на медицину и инвестировавшая в применение медикаментов, облучения и хирургических методов лечения. Вскоре Американское онкологическое общество связалось с нашим комитетом при NAS по поводу возможности совместной разработки рекомендаций в области питания для предотвращения рака. Наш комитет в целом отклонил это предложение, хотя пара его членов все же предложили свои услуги в качестве индивидуальных консультантов. Похоже, Американское онкологическое общество почувствовало на горизонте сенсацию, и не хотело, чтобы все лавры за нее получил AICR.

Может показаться, что я слишком сурово критикую организацию, которая, как считают многие, руководствуется благими намерениями, однако Американское онкологическое общество по-разному действовало на виду и за кулисами.

Однажды я ездил в северную часть штата Нью-Йорк, где меня пригласили прочесть лекцию для местного отделения Американского онкологического общества. Во время своей лекции я продемонстрировал слайд, на котором была ссылка на новую организацию AICR. Во время лекции не упоминалось о моей личной связи с этой организацией, поэтому аудитория не знала, что я ее старший консультант.

По окончании лекции я попросил задавать вопросы, и пригласившая меня сотрудница спросила: «А вы знаете, что AICR – это организация шарлатанов?»
«Нет, – ответил я. – Не знаю». Боюсь, что при этом я не слишком хорошо скрыл свой скепсис, поскольку она сочла нужным объяснить: «Этой организацией руководит группа мошенников и дискредитировавших себя врачей. Некоторые из них даже сидели в тюрьме». Сидели в тюрьме? Это было для меня новостью!

И снова, не раскрывая свою связь с AICR, я поинтересовался: «А откуда вы знаете?» Она ответила, что читала меморандум, разосланный по местным отделениям Американского онкологического общества по всей стране. Перед уходом я попросил ее выслать мне копию меморандума, которую через пару дней и получил.

Меморандум был отправлен из офиса национального президента Американского онкологического общества, который был руководителем высшего звена в престижном Мемориальном институте онкологических исследований Розуэлл-парк в Буффало. В этом меморандуме утверждалось, что научный руководитель организации (меня не называли напрямую) возглавлял группу из «восьми или девяти» дискредитировавших себя терапевтов, причем некоторые из них сидели в тюрьме. Это было полностью сфабриковано. Мне не были даже знакомы имена упомянутых терапевтов, и я понятия не имел, как такое могло произойти.

Еще немного прощупав почву, я нашел человека в отделении Американского онкологического общества в Буффало, отвечавшего за меморандум. Я ему позвонил. Неудивительно, что он разговаривал со мной уклончиво и сказал лишь, что получил эту информацию от репортера, имени которого не назвал. Найти источник не представлялось возможным. Знаю наверняка лишь то, что меморандум распространялся из офиса президента Американского онкологического общества.

Мне также стало известно, что Национальный совет по молочным продуктам, представлявший мощное промышленное лобби, получил экземпляр меморандума и продолжил распространять его самостоятельно по своим местным подразделениям по всей стране. Широко разворачивалась грязная кампания против AICR. Пищевая, фармацевтическая и медицинская отрасли, действуя через Американское онкологическое общество или параллельно с ним, показали свое истинное лицо. Профилактика рака при помощи недорогих и не приносящих большой прибыли растительных продуктов не приветствовалась пищевой и фармацевтическо-медицинской промышленностью. Заручившись поддержкой доверчивых СМИ, они совместно оказывали огромное влияние на общественное мнение.

И все же у этой истории счастливый конец. Хотя первые пару лет функционирование AICR было сопряжено с большими трудностями и непростым лично для меня как в профессиональном, так и в личном отношении, грязные кампании постепенно начали сходить на нет. AICR уже не считался организацией, действующей «на грани закона», и распространил свою деятельность на Англию (Международный фонд исследования раковых заболеваний в Лондоне) и другие страны. На протяжении вот уже 20 лет AICR осуществляет программу, в рамках которой происходит финансирование исследовательских и образовательных проектов по вопросам взаимосвязи питания и рака. Я с самого начала организовал и возглавил эту программу, а затем на протяжении нескольких лет оставался старшим консультантом AICR по различным проектам.

Стоит упомянуть одно неприятное обстоятельство. Совет директоров моего общества по вопросам питания сообщил мне, что два члена общества (Боб Олсон и Альф Харпер) поставили вопрос о моем исключении, предположительно из-за моей связи с AICR. Это стало бы первым исключением в истории общества. Мне пришлось отправиться в Вашингтон для беседы с президентом общества, а также с директором подразделения по вопросам питания в Управлении по контролю за продуктами питания и медикаментами США. Бо?льшая часть их вопросов касалась AICR.

Вся эта история казалась более чем фантастической. Исключить видного члена общества – вскоре после того, как я был выдвинут на должность президента организации – за то, что он связан с организацией, занимающейся исследованием рака? Позже я обсуждал эту неприятную историю с коллегой, профессором Сэмом Тоувом из Университета штата Северная Каролина, который был знаком с деятельностью нашего общества изнутри. Он, разумеется, знал все о «расследовании», как и о других интригах. В ходе нашей дискуссии я говорил о AICR как о достойной организации, руководствующейся в своей деятельности благими намерениями. «Это не о AICR, – ответил Сэм Тоув. – Это о той работе, которую вы проделали, чтобы подготовить отчет о диете, питании и раке для Национальной академии наук».

Когда в опубликованном NAS в июне 1982 г. докладе был сделан вывод о необходимости снижения потребления жиров и увеличении потребления фруктов, овощей и цельнозерновых продуктов для улучшения здоровья, я в глазах некоторых людей предал научное сообщество, занимавшееся исследованием вопросов питания. По-видимому, как один из двух ученых, проводивших опыты для изучения взаимосвязи питания и рака, в составе группы авторов доклада я должен был защитить репутацию американской диеты в том виде, в каком она существует. После того как я этого не сделал, ситуацию усугубило мое участие в работе AICR и продвижение этой организацией доклада NAS.

К счастью, в этой борьбе, по сути являвшейся фарсом, возобладал здравый смысл. На заседании по вопросу о моем исключении из общества большинством голосов решено было меня оставить (шесть голосов «за», ноль – «против», двое воздержались).

Трудно было не принять все это близко к сердцу, но вопрос здесь стоял шире, и это было не просто личное отношение. Ученые, занимающиеся вопросами питания и здоровья, не могут свободно заниматься исследованиями и смотреть, к какому результату они их приведут. «Неправильные» выводы, даже полученные полученные самыми качественными научными методами, могут навредить вашей карьере. Попытки широко распространять эти «неправильные» выводы во имя улучшения общественного здоровья могут разрушить вашу карьеру. Моя карьера не была разрушена – мне повезло, и, кроме того, за меня заступились хорошие люди. Но все могло обернуться гораздо хуже.

После всех этих многочисленных неприятностей я лучше понимаю, почему американское общество поступало именно так, а не иначе. Премии, финансируемые компаниями Mead Johnson Nutritionals, Lederle Laboratories, BioServe Biotechnologies и ранее Procter & Gamble и Dannon Institute (все это пищевые и фармацевтические компании), – отражение странной неразрывной связи между промышленностью и американским обществом8. Вы верите, что эти «друзья» общества заинтересованы в объективных научных исследованиях вне зависимости от того, к каким результатам эти исследования могут привести?

Уроки, которые я получил на протяжении своей карьеры, были мало связаны с конкретными именами или учреждениями. Эти уроки обусловлены тем, что происходит за кулисами в любом крупном учреждении. То, что остается в тени во время национальных политических дискуссий – неважно, происходят ли они в научных обществах, правительстве или залах заседаний промышленных корпораций, имеет важнейшее значение для здоровья нации. Мой личный опыт, о котором рассказано в этой главе (а я лишь выборочно им поделился), – имеет гораздо более серьезные последствия, чем личное недовольство или ущерб, нанесенный моей карьере. Этот опыт иллюстрирует обратную, темную сторону науки – ту ее сторону, от которой страдают не только отдельные ученые, вставшие на пути у науки, но и общество в целом. Это происходит из-за систематических попыток скрыть, отвергнуть или доказать несостоятельность точек зрения, ставящих под угрозу статус-кво.

Есть люди, занимающие очень влиятельные правительственные и университетские должности, которые действуют под маской научных экспертов, а на самом деле пытаются воспрепятствовать открытым и честным научным дебатам. Возможно, они получают существенную материальную компенсацию за потворство интересам крупных пищевых и фармацевтических компаний или, быть может, действительно искренне поддерживают точку зрения, совпадающую с интересами промышленности. Личная предвзятость может быть гораздо сильнее, чем вы можете себе представить. Я знаю ученых, чьи родственники умерли от рака, и их злит сама мысль о том, что личный выбор человека, в частности касающийся питания, мог сыграть роль в смерти их близких. Также есть ученые, еще в молодости усвоившие, что здоровая пища должна содержать много жиров и животных продуктов; они с удовольствием едят ее ежедневно и не хотят ничего менять.

Подавляющее большинство ученых – достойные, умные и увлеченные своим делом люди, стремящиеся прежде всего к общественному благу, а не личной выгоде. Однако некоторые, к сожалению, готовы продать свою душу тому, кто предложит наибольшую цену. Возможно, их не так много, но их влияние может быть весьма значительным. Они могут бросить тень на доброе имя учреждений, в которых работают, а главное, создать замешательство в обществе, часто не разбирающемся, кто есть кто в научной среде. В один прекрасный день вы можете включить телевизор и увидеть там эксперта, восхваляющего гамбургеры McDonalds, а затем в тот же день прочесть в журнале, что нужно есть меньше жирного красного мяса, чтобы защититься от рака. Кому верить?

Разные организации – тоже часть обратной стороны науки. Такие организации, как Комитет по информированию общества о вопросах питания или Американский совет по науке и здоровью, создают советы, комитеты и учреждения, состоящие преимущественно из ученых, разделяющих одну точку зрения, которые гораздо больше заинтересованы в ее продвижении, нежели в открытом и объективном обсуждении результатов научных исследований. Если в докладе Комитета по информированию общества о вопросах питания говорится, что диеты, рекомендующие питание с пониженным содержанием жиров, – это обман и шарлатанство, а в докладе Национальной академии наук сказано противоположное, как понять, кто прав?

Эта научная ограниченность распространяется на всю систему. Американское онкологическое общество было не единственной организацией в сфере здравоохранения, создававшей проблемы для AICR. Управление общественной информации Национального института онкологии США, Гарвардская школа медицины и несколько других организаций и медицинских школ были весьма скептически, а иногда и откровенно враждебно настроены по отношению к AICR. Враждебность медицинских школ сначала меня удивила, но, когда Американское онкологическое общество – очень традиционная медицинская организация – также вступило в борьбу, стало очевидно, что действительно существуют «авторитетные медицинские круги». И эта мощная сила не слишком радостно восприняла идею о тесной взаимосвязи между питанием и раком, а также почти любыми другими болезнями. Большая медицина в США – это бизнес, в основе которого лежит лечение болезни медикаментозными и хирургическими методами уже после появления симптомов. Вам, возможно, приходилось видеть, как по телевизору Американское онкологическое общество полностью отвергает идею о взаимосвязи питания и рака, а затем открывать газету и читать там, что, как полагает Американский институт исследования раковых заболеваний, то, что вы едите, влияет на риск развития рака. Кому же верить?

Лишь человек, знающий эту систему изнутри, может отличить искреннюю позицию, опирающуюся на научные данные, от неискренней, направленной на получение личной выгоды. Я долгие годы находился внутри системы, занимая должности очень высокого уровня, и видел достаточно, чтобы иметь возможность говорить о том, что наука не всегда ведет честный поиск истины, как многие полагают. Слишком часто она тесно переплетена с деньгами, властью, эгоизмом и защитой личных интересов в ущерб общественному благу. При этом очень немногое из того, что происходит, незаконно. Не перечисляются крупные денежные суммы на секретные банковские счета и не передаются чемоданчики с деньгами частным сыщикам в прокуренных гостиничных холлах. Это не голливудский сюжет, а лишь повседневное функционирование правительства, науки и промышленности в Соединенных Штатах.

А как же другие научные исследования, говорящие об обратном? Слабые места науки. Контекст. Трактовки результатов.


За последние два десятилетия особое внимание к отдельным питательным веществам, а не цельным продуктам, стало обычным делом, и отчасти виной этому наш опубликованный в 1982 г. доклад. Как упоминалось ранее, наш экспертный совет упорядочил научную информацию в области питания и рака по различным питательным веществам, посвятив каждому питательному веществу или классу веществ отдельную главу. В докладе содержались главы, посвященные жирам, белкам, углеводам, витаминам и минералам. Это было нашей большой ошибкой. Мы сделали недостаточный акцент на том, что наши рекомендации касались цельных продуктов, поэтому многие воспринимали доклад как своего рода каталог конкретного воздействия отдельных питательных веществ.

Больше всего внимания наш экспертный совет уделил жирам. Первая рекомендация в докладе четко указывала на то, что высокий уровень потребления жиров может привести к развитию рака. Мы советовали снизить долю жиров в питании с 40 до 30 % калорий, хотя этот целевой показатель, равный 30 %, был выбран произвольно. В сопроводительном тексте было сказано: «Имеются данные, свидетельствующие о целесообразности даже большего сокращения. Однако, по мнению экспертного совета, рекомендуемое сокращение – умеренная и достижимая цель, и это, скорее всего, будет полезно для здоровья». Один из членов совета, директор Лаборатории питания при Министерстве сельского хозяйства США, сказал нам, что, если мы установим рекомендованный показатель на уровне ниже 30 %, потребителям придется сокращать количество животной пищи в рационе, и это будет означать провал доклада.

На момент написания отчета все исследования, основанные на изучении людей и свидетельствовавшие о взаимосвязи потребления жиров и развития онкологических заболеваний (прежде всего рака молочной железы и толстого кишечника), свидетельствовали о том, что в странах с более частым возникновением рака население потребляло больше не только жиров, но и животной пищи и меньше – растительной (см. главу 4). Это означало, что упомянутые виды рака могли с таким же успехом быть вызваны потреблением животных белков, пищевого холестерина и каких-либо других веществ, содержащихся исключительно в животной пище, либо нехваткой растительной пищи (эти вопросы рассматривались в главах 4 и 8). Однако в этих исследованиях, вместо того чтобы сосредоточиться на животных продуктах, главной причиной проблемы объявлялись присутствующие в пище жиры. На заседаниях экспертного совета я возражал против того, чтобы делать упор на отдельных питательных веществах, но безуспешно. (Именно благодаря этой точке зрения мне была предоставлена возможность выступать в качестве свидетеля-эксперта на слушаниях в Федеральной комиссии по торговле.)

Эту ошибку, когда цельные продукты характеризуются исходя из влияния на здоровье содержащихся в них отдельных питательных веществ, я называю редукционизмом. Влияние гамбургера на здоровье не может быть объяснено лишь воздействием нескольких граммов насыщенных жиров, имеющихся в мясе. Насыщенный жир лишь один из ингредиентов. В состав гамбургеров входят и другие виды жиров, а также холестерин, белки и очень небольшое количество витаминов и минералов. Даже если вы измените количество насыщенного жира в мясе, все прочие питательные вещества никуда не денутся и по-прежнему будут вредить здоровью. Это тот случай, когда целое (гамбургер) больше, чем сумма его составных частей (насыщенный жир, холестерин и т. д.).

Один ученый обратил особое внимание на нашу критику, направленную на потребление пищевых жиров, и решить проверить гипотезу, согласно которой жиры вызывают рак молочной железы. Это был Уолтер Уиллет из Гарвардской школы общественного здравоохранения, а его исследование – знаменитое «Исследование здоровья медсестер» (Nurses’ Health Study).

С 1976 г. ученые из Гарвардской школы общественного здравоохранения привлекли к участию в исследовании 120 000 медсестер со всей страны. Целью было изучить взаимосвязь между возникновением различных заболеваний и приемом оральных контрацептивов, постклимактерических гормональных препаратов, курением сигарет и другими факторами, такими как окрашивание волос5. С 1980 г. профессор Уиллет добавил к исследованию анкету, касающуюся питания, а четыре года спустя, в 1984 г., расширил ее, включив больше продуктов. Дополненная анкета повторно рассылалась медсестрам в 1986 и 1990 г.

На сегодняшний день собраны данные более чем по двум десятилетиям. «Исследование здоровья медсестер» получило широкую известность как самое раннее и продолжительное исследование женского здоровья6. На его основе возникли три дополнительных, и все вместе они обходятся в 4–5 млн долл. ежегодно6. Когда я читаю лекции для аудитории, ориентирующейся в вопросах здоровья, то, как правило, выясняется, что более 70 % человек слышали об «Исследовании здоровья медсестер».

Научное сообщество внимательно отнеслось к этому исследованию. Проводившие его ученые опубликовали сотни научных статей в лучших рецензируемых экспертами журналах. Оно организовано таким образом, что представляет собой перспективное когортное исследование. Иными словами, во время исследования осуществляется наблюдение за группой людей – когортой – и фиксируется информация об их питании до того, как диагностируется болезнь, то есть здоровье его участников рассматривается в перспективе. Многие считают перспективное когортное исследование наилучшим вариантом организации экспериментального исследования, основанного на изучении людей.

Вопрос о наличии взаимосвязи между питанием с высоким содержанием жиров и развитием рака молочной железы появился в результате бурных дискуссий, происходивших в середине 1970-х и начале 1980-х гг. Питание с высоким содержанием жиров коррелировало с возникновением не только сердечно-сосудистых заболеваний (рекомендации Макговерна в области питания), но и онкологических заболеваний. Что же могло лучше ответить на этот вопрос, как не «Исследование здоровья медсестер»? Оно было хорошо организовано, в нем принимало участие большое количество женщин, его проводили первоклассные ученые, и оно осуществлялось на протяжении долгого времени. Звучит прекрасно, не так ли? Нет, не так.

«Исследование здоровья медсестер» имеет недостатки, серьезно повлиявшие на его результаты. Это самый ранний пример того, как редукционизм в науке может послужить причиной замешательства и дезинформации, даже когда исследование проводится честными учеными, движимыми благими намерениями и занимающими должности в ведущих мировых институтах. Едва ли какое-либо другое исследование столь же отрицательно сказалось на науке о питании, как «Исследование здоровья медсестер», и оно должно служить предостережением для других ученых, наглядно демонстрируя, чего не следует делать.

К сожалению, имеющиеся свидетельства влияния потребления животной пищи на возникновение онкологических и других заболеваний игнорируются и даже отрицаются, поскольку мы по-прежнему сосредоточены на жирах и других питательных веществах, взятых по отдельности. Из-за этого «Исследование здоровья медсестер», равно как и почти все прочие опубликованные на сегодня эпидемиологические исследования людей, имеет серьезный пробел в изучении взаимосвязи питания и болезней. Почти все участники исследования потребляют те продукты, которые вызывают так называемые болезни богатых. Если один вид животной пищи заменяется на другой, то вредное влияние на здоровье обоих этих видов продуктов по сравнению с растительной пищей упускается из виду. Еще хуже, что в исследованиях чаще всего делается акцент на потреблении только одного питательного вещества, например жиров. Из-за таких серьезных недостатков эти научные работы, по сути, мешают выявлению истинного влияния питания на возникновение болезней.

Помимо взаимосвязи между раком молочной железы, питанием и физическими нагрузками гарвардские ученые опровергают и другие распространенные представления о питании и раке. Например, в ходе их исследований не удалось выявить какой-либо взаимосвязи между колоректальным раком и потреблением клетчатки или фруктов и овощей.

Разумеется, клетчатка содержится только в растительной пище, следовательно, эти выводы ставят под сомнение идею о том, что клетчатка, содержащаяся во фруктах, овощах и злаках, помогает предотвратить рак толстого кишечника. Не забывайте, что объектом гарвардских исследований было население с очень схожими «плотоядными» привычками в питании, в рационе которого почти нет цельных растительных продуктов с естественно низким содержанием жира и высоким – клетчатки. Вполне возможно, что потенциальное профилактическое действие клетчатки или фруктов и овощей на колоректальный рак не проявляется до тех пор, пока не произойдет кардинального изменения питания и значительного сокращения потребления животных продуктов.

Наряду с результатами других исследований рака толстого кишечника и молочной железы «Исследование здоровья медсестер» создало еще большую путаницу и чуть ли не полностью дискредитировало идею о взаимосвязи питания и рака. После этой продолжавшейся несколько десятилетий работы профессор Уолт Уиллет заметил: «…увеличение потребления в пищу фруктов и овощей в целом, похоже, не столь эффективный способ значительного снижения риска возникновения рака… по всей видимости, польза [от потребления этих продуктов] проявляется в большей мере для сердечно-сосудистых, нежели для онкологических заболеваний».

Это утверждение немного пугает. Впервые о профилактическом действии растительной диеты на онкологические заболевания заговорили именно применительно к раку толстого кишечника43–45, а теперь нам заявляют, что эта болезнь не связана с питанием. А диета с пониженным содержанием жиров не помогает предотвратить рак молочной железы? Учитывая такие результаты, полное опровержение гипотезы о взаимосвязи питания и рака лишь вопрос времени. На самом деле мне уже доводилось слышать, как представители научного сообщества начинают говорить о возможном отсутствии взаимосвязи между возникновением рака и едой.

Поэтому я считаю, что «Исследование здоровья медсестер» нанесло значительный вред науке о питании. Во многом оно свело на нет прогресс последних 50 лет, не предоставив при этом весомых с научной точки зрения доказательств, которые бы опровергали выводы более ранних исследований, касающиеся взаимосвязи питания и рака.

Проблема изучения людей, питание большинства из которых высокорискованное, и анализа различий в потреблении какого-либо одного питательного вещества характерна не только для «Исследования здоровья медсестер». Это общий недостаток почти всех исследований, в которых участвуют жители западных стран. Более того, объединять для анализа результаты множества крупных исследований, с тем чтобы получить более надежные выводы, нет никакого или почти никакого смысла, если у всех этих исследований имеется один общий недостаток. Стратегия объединения часто используется для того, чтобы вскрыть причинно-следственные взаимосвязи, которые менее четко и ясно прослеживаются в отдельно взятых научных работах. Это обоснованное допущение, когда исследование проведено правильно, что явно не так в случае, когда все исследования имеют общий недостаток. Объединение результатов дает лишь более целостную картину этого недостатка.

Гарвардские ученые сделали несколько таких аналитических обзоров, объединив результаты разных исследований. Один из обзоров был посвящен вопросу о том, оказывает ли потребление мясных и молочных продуктов какое-либо влияние на возникновение рака молочной железы. В предыдущем обзоре, сделанном на основе 19 исследований и опубликованном в 1993 г., было выявлено небольшое статистически значимое повышение риска возникновения рака молочной железы на 18 % при увеличении потребления мяса и на 17 % – при увеличении потребления молока46. В 2002 г. гарвардские ученые объединили восемь более поздних масштабных перспективных исследований, в которых информация о питании считалась более надежной и участвовало гораздо больше женщин. Ученые пришли к следующему выводу: «Мы не обнаружили статистически значимой корреляции между потреблением мясных и молочных продуктов и риском возникновения рака молочной железы».

Многие подумают: «Ну что ж, значит, так и есть. Нет убедительных доказательств того, что взаимосвязь между потреблением мясных и молочных продуктов и риском развития рака молочной железы существует». Но давайте подробнее рассмотрим этот предположительно более сложный анализ.

Питание участников всех восьми исследований в значительной степени состояло из животных продуктов. Каждое из исследований, участвовавших в анализе, имело тот же недостаток, что и «Исследование здоровья медсестер». В их объединении нет ни смысла, ни пользы. Несмотря на то что эта гигантская база данных охватывала 315 041 женщину и 7349 случаев рака молочной железы, результаты не могут служить отражением истинного воздействия питания, богатого мясными и молочными продуктами, на риск возникновения рака молочной железы. Так же было бы, даже если бы в исследовании участвовали несколько миллионов человек. Питание участников этих исследований, как и «Исследования здоровья медсестер», было типичным для стран Запада – с перевесом в сторону животных продуктов, при этом в ходе исследований одновременно производились изменения в дозе лишь одного отдельно взятого питательного вещества или продукта. Ни в одном исследовании не принималась во внимание возможность изучения людей, питающихся другими видами продуктов, даже теми, которые, как ранее было выявлено, положительно воздействуют на возникновение рака молочной железы.

До тех пор пока ученые изолированно изучают химические вещества и составные элементы пищи и используют информацию в отрыве от общего контекста, чтобы делать далеко идущие выводы о комплексной взаимосвязи между питанием и болезнью, результатом будет путаница. Вводящие в заблуждение новостные заголовки о том или ином химическом веществе в составе пищи и о той или иной болезни так и останутся нормой. А потрясающая идея о пользе коренного пересмотра питания будет и дальше заглушаться такими сообщениями, пока мы будем и дальше уделять все внимание сравнительно маловажным деталям.

Порой, когда наши пути пересекались, мы с профессором Уиллетом дискутировали по поводу выводов о потреблении жиров в связи с «Китайским исследованием» и «Исследованием здоровья медсестер». Мой довод был всегда один и тот же: среди участников «Исследования здоровья медсестер» нет тех, кто питается цельными растительными продуктами с природно низким содержанием жиров, а именно такое питание наиболее благоприятно воздействует на наше здоровье. На это профессор Уиллет не раз мне говорил: «Возможно, вы и правы, Колин, но людям этого не хочется». Такой ответ наводит на тревожные мысли.

Ученым не следует игнорировать идеи лишь потому, что нам кажется, что общество не хочет их слышать. Слишком часто за свою карьеру я слышал комментарии, которые больше представляли собой попытку угодить обществу, нежели честные, открытые дебаты, к какому бы результату они ни привели. Это неправильно. Роль науки в обществе заключается в том, чтобы наблюдать, задавать вопросы, формулировать и проверять гипотезы и непредвзято интерпретировать полученные результаты, а не потакать тому, чего, как нам кажется, желает общество. У потребителей в конечном счете всегда есть выбор, применять результаты наших исследований или нет, но мы обязаны предоставить им максимально достоверную информацию для раздумий, а не решать за них. Именно они оплачивают исследования, и только они имеют право решать, что делать с их результатами.

Научное сообщество думает, что люди хотят каких-то чудодейственных средств и рассчитывают просто на изменение количества отдельно взятых веществ в питании. Этому придается чрезмерно большое значение. Во время своих публичных лекций я узнал, что людей гораздо больше интересуют изменения в питании и образе жизни, чем готово признать научное сообщество.

Этот метод, основанный на изучении отдельных деталей в отрыве от контекста, который я называю редукционизмом, и попытка оценивать сложные взаимосвязи, опираясь на результаты редукционистских исследований, смертельно опасны. Это еще опаснее даже недостойного поведения некоторых ученых, о чем я упоминал в главе 13. К сожалению, такой ошибочный метод изучения вопросов питания стал нормой. Вследствие этого честные, трудолюбивые, движимые благими намерениями ученые по всему миру вынуждены основывать свои суждения о влиянии питания в целом на результатах узконаправленных исследований, сосредоточенных вокруг отдельных питательных веществ. Самая большая опасность заключается в том, что редукционизм в науке, не учитывающий общую картину, становится стандартом качества. Действительно, я знаю многих ученых, которые даже говорят, что именно это определяет «правильную» науку.

Сколько еще миллиардов нужно потратить, прежде чем мы поймем недостатки редукционистского подхода к исследованиям? Изучение того, как влияют отдельно взятые питательные вещества на комплексные заболевания, почти или полностью бесполезно, так как главное воздействие питания обусловлено потреблением множества разных питательных веществ, содержащихся в цельных продуктах. Это особенно верно в том случае, когда никто из участников исследования не придерживается диеты, опирающейся на блюда из цельных растительных продуктов, в то время как именно такая диета больше всего отвечает биологически обоснованным доказательствам, ее польза подтверждается значительной частью профессиональной литературы и она соответствует самой низкой частоте заболеваемости, наблюдавшейся во время международных исследований. Эта диета гораздо гармоничнее сочетается с концепцией устойчивого равновесия окружающей среды, способствует излечению заболеваний в поздней стадии и в перспективе может послужить платформой для новой беспрецедентной низкозатратной системы здравоохранения. Я категорически против редукционизма при проведении исследований, не предполагающих выявления и понимания более широкого контекста. Бесконечный поток противоречивой информации, генерируемый в результате неверно интерпретированных редукционистских исследований, не только дискредитирует науку о питании, но и угрожает здоровью людей.

Дети

Завершая разговор о государственной политике в области питания, расскажу короткую историю, которая очень многое говорит о государственных приоритетах. Одна из моих бывших аспиранток в Корнелльском университете, Антония Демас, проводила исследования для своей докторской диссертации в сфере образования. Она преподавала программу здорового питания учащимся начальной школы, а затем добивалась, чтобы здоровую пищу включили в меню школьных обедов. Антония Демас выполняла эту работу в качестве добровольца в школах, где учились ее дети, на протяжении 17 лет, прежде чем начала писать докторскую диссертацию. Я консультировал ее по вопросам, связанным с питанием.

Министерство сельского хозяйства США разрабатывает программу школьных обедов для 28 млн детей, опираясь в основном на запасы продуктов, закупка которых субсидируется государством. В рамках этой государственной программы в ее сегодняшнем виде используются по большей части животные продукты, более того, она требует, чтобы школы, участвующие в программе, были обеспечены коровьим молоком. На местном уровне это обычно означает, что потребление коровьего молока обязательно.

Инновационные исследования Демас, касающиеся меню школьных обедов, были весьма успешны: детям нравились ее методы обучения, и они с радостью ели на обед здоровую пищу. Затем дети убедили своих родителей есть здоровую пищу дома. Программа Демас завоевала национальные премии за «наиболее творческий подход в применении рекомендаций по питанию» и «выдающиеся успехи в области обучения вопросам питания». Она заинтересовала школы, которые пожелали включить ее более чем в 300 программ по разработке меню школьных обедов и поведенческой реабилитации, в том числе в таких отдаленных друг от друга районах, как Гавайи, Флорида, Индиана, Новая Англия, Калифорния и Нью-Мексико. В рамках этой деятельности Демас учредила некоммерческий фонд (Институт исследования продуктов питания в Трумансбурге, штат Нью-Йорк) и написала учебную программу («Еда – это основа»). Заметим, что столь успешная программа Демас полностью основана на растительных продуктах.

У меня была возможность съездить в Вашингтон и побеседовать с Эйлин Кеннеди, которая в то время возглавляла Центр разработки политики в области правильного питания и его продвижения при Министерстве сельского хозяйства США. Кеннеди была тесно связана как с программой школьных обедов, так и с Комитетом по разработке рекомендаций в области питания, причем впоследствии выяснилось, что она была связана и с молочной промышленностью, а также являлась заместителем руководителя подразделения по исследованиям, образованию и экономике Министерства сельского хозяйства США. Темой нашей беседы была инновационная программа школьных обедов Демас и вызванный ею общественный резонанс. В конце разговора я сказал: «Знаете, эта программа полностью основана на растительных продуктах». Кеннеди посмотрела на меня, погрозила пальцем, словно непослушному ребенку, и ответила: «Мы не можем этого допустить».

Я пришел к выводу, что, когда речь идет о здоровье, государство не служит народу – оно служит пищевой и фармацевтической промышленности в ущерб людям. Это проблема системы, в которой промышленность, наука и государство объединяются, чтобы решить вопросы здоровья. Промышленность финансирует доклады о здравоохранении, ключевую роль в подготовке которых играют ведущие ученые, связанные с промышленностью. Между работой в государственных и промышленных организациях существует своего рода вращающаяся дверь, и государственное финансирование исследований направляется на разработку лекарств и медицинских устройств, а не на популяризацию здорового питания. Эта система, созданная людьми, каждый из которых играет свою небольшую роль, часто не ведая о том, как принимаются решения наверху и каковы их скрытые мотивы, впустую тратит деньги налогоплательщиков и крайне отрицательно сказывается на нашем здоровье.

Молочная промышленность также финансирует исследования в области питания в медицинских вузах и спонсирует «престижные» премии. Эти усилия показывают, что промышленность готова действовать в своих корыстных целях, как только предоставляется такая возможность.

Не стоит думать, что ваш врач знает больше о питании и его влиянии на здоровье, чем ваши соседи или коллеги. Сейчас врачи, не имеющие достаточной подготовки в области питания, прописывают молоко и питательные коктейли на основе сахара диабетикам, страдающим избыточным весом; диету с высоким содержанием мяса и жиров пациентам, стремящимся сбросить вес, и дополнительное молоко тем, кто страдает остеопорозом. Вред здоровью из-за невежества врачей в вопросах питания ошеломляет.

Очевидно, в медицинском образовании недостаточно «педагогов-врачей, ориентированных на лечение при помощи правильного питания». В ходе недавнего исследования выяснилось, что «нехватка педагогов-врачей, обучающих лечению при помощи правильного питания, вероятно, служит главным препятствием к популяризации среди населения правильного питания». Предполагаю, что сложная ситуация с педагогами-врачами, пропагандирующими правильное питание, возникла потому, что их поиск и прием на работу не приоритет. Никто не знает этого лучше, чем Джон Макдугалл.

Исследования других врачей и реакция системы. Вызов, брошенный доктором Макдугаллом

Джон Макдугалл выступает в защиту питания цельными растительными продуктами дольше, чем любой другой известный мне практикующий врач. Он написал 10 книг, причем некоторые из них разошлись полумиллионными тиражами. Он обладает феноменальными знаниями в области питания и здоровья, превышающими знания всех врачей, с которыми я когда-либо сталкивался, и моих коллег в академической среде, специализирующихся на вопросах питания. Мы недавно встречались у него дома в Северной Калифорнии, и он показал мне четыре или пять металлических шкафов, выстроившихся вдоль стены его кабинета. Вряд ли в стране найдется много людей, чья коллекция научной литературы по вопросам питания и болезней могла бы поспорить с коллекцией Макдугалла, и, что самое главное, Джон очень хорошо в ней ориентируется. Для него обычное дело – проводить пару часов в день в интернете за просмотром самых свежих статей в научных журналах. Если кого-то в образовательной среде и можно назвать идеальным «педагогом-врачом, ориентированным на лечение при помощи правильного питания», то это Джон Макдугалл.

В детстве Джон ел жирную пищу, типичную для западных стран. По его словам, в день у него было четыре праздника: Пасха на завтрак, День благодарения в обед, Рождество на ужин и день рождения во время десерта. Это не прошло для него даром, и, когда ему было 18, через несколько месяцев после поступления в колледж, у Джона случился инфаркт миокарда. Выздоровев и начав по-новому ценить жизнь, он стал круглым отличником, а затем окончил медицинский вуз в Мичигане и интернатуру на Гавайях. Практику он проходил на Большом острове на Гавайях, где лечил тысячи пациентов, из которых одни недавно эмигрировали из Китая или с Филиппин, а другие были китайцами или филиппино-американцами в четвертом поколении.

Именно там Джон стал несчастлив как врач. Многие проблемы со здоровьем у его пациентов возникли в результате хронических заболеваний, таких как ожирение, сахарный диабет, онкологические и сердечно-сосудистые заболевания и артрит. Джон лечил их так, как его учили, используя стандартные комбинации таблеток и процедур, но очень немногие выздоравливали. Их хронические болезни не исчезали, и Джон быстро понял, что он как врач серьезно ограничен в возможностях. Он начал узнавать кое-что еще, изучая своих пациентов: представители первого и второго поколения иммигрантов из Азии, которые питались более традиционной, характерной для азиатских стран пищей из риса и овощей, были в хорошей форме, активны и энергичны и не страдали от хронических болезней, поражавших других пациентов Джона. Американцы азиатского происхождения в третьем и четвертом поколении полностью перенимали западные привычки в питании и страдали от ожирения, сахарного диабета и других хронических заболеваний. На примере своих пациентов Джон стал понимать, как важно правильное питание для поддержания здоровья.

Поскольку ему не удавалось вылечить людей и таблетки и процедуры не помогали, он решил, что ему нужно повысить квалификацию, и стал участником программы для выпускников медицинских вузов (резидентура) в Королевском медицинском центре в Гонолулу. Именно там он получил общее представление о границах, устанавливаемых влиятельными медицинскими кругами, и о том, как медицинское образование формирует взгляды врачей.

Джон вступил в эту программу, надеясь усовершенствовать свои методы лечения таблетками и процедурами, чтобы стать более квалифицированным врачом. Но понаблюдав за тем, как опытные доктора лечат пациентов при помощи таблеток и процедур, Джон понял, что они работают не эффективнее его самого. Их пациенты не только не выздоравливали – им становилось хуже. Джон понял: что-то не так с системой, а не с ним, и занялся изучением научной литературы. Как и Эссельстин, он убедился, что диета, основанная на цельных растительных продуктах, способна не только предотвращать болезни, от которых страдали пациенты, но и лечить их. Эта идея, как выяснилось позже, была без восторга воспринята его преподавателями и коллегами.

В такой обстановке лечение при помощи правильного питания считалось шарлатанством. Джон спрашивал: «Оказывает ли питание какое-либо воздействие на сердечно-сосудистые заболевания?», и его коллеги отвечали ему, что результаты научных исследований в этой области противоречивы. Он продолжал читать научную литературу и консультироваться с коллегами, но это приводило его в еще большее замешательство. «Когда я читал литературу, – рассказал он мне, – то не видел там никаких противоречий. Там все было сказано предельно ясно». За все эти годы Джон начал понимать, почему так много терапевтов заявляли о противоречивости вопросов питания: «Ученый сидит за завтраком, и в одной руке у него газета, где сказано, что холестерин губительно действует на артерии, а в другой – вилка, на которую наколоты яйца и бекон, и он говорит: “Здесь что-то непонятно. Я в замешательстве”. В этом-то и заключается противоречие. Только и всего».

Макдугалл рассказывает, как ему довелось разговаривать с 38-летним мужчиной и его женой после того, как муж пережил второй инфаркт миокарда. Будучи врачом-стажером (а не основным лечащим терапевтом), он поинтересовался у пациента, что тот намерен делать, чтобы избежать третьего, смертельного инфаркта: «Вам тридцать восемь лет, у вас прекрасная молодая жена, пятеро детей. Что вы намерены предпринять, чтобы не оставить жену вдовой и детей без отца?» С отчаянием и разочарованием в голосе мужчина ответил: «Ничего. Я не пью, не курю, занимаюсь физическими упражнениями. Соблюдаю диету, которую предписал мне мой диетолог после последнего инфаркта. Больше я ничего не могу сделать».

Джон рассказал этой паре то, что узнал о правильном питании. Он предположил, что этот мужчина может излечиться, если будет есть здоровую пищу. Пациент и его жена с воодушевлением восприняли эту новость. Джон долго беседовал с ними и покинул палату с чувством удовлетворения. Он наконец кому-то помог, выполнил свою задачу.
Он радовался пару часов. Затем его вызвал к себе главврач. Главврач поистине вершит судьбы стажеров. Увольняя стажера, он не только оставляет человека без работы, но и ставит крест на его дальнейшей карьере. Воодушевленные супруги поделились со своим терапевтом тем, что они только что узнали. Терапевт сказал им, что это все неправда, и незамедлительно доложил о словах Джона главврачу.

Главврач провел со стажером серьезную беседу. Джон помнит, как главврач сказал ему, что он «значительно превысил свои полномочия и должен серьезно относиться к медицине и выбросить из головы всю эту чушь по поводу питания, которое никак не связано с болезнью». Из слов главврача было ясно, что на карту поставлена работа Джона и его профессиональные перспективы. Поэтому Джон прикусил язык до тех пор, пока не получил образование.

В день, когда Джон окончил обучение, между ним и главврачом состоялась финальная беседа. Макдугалл вспоминает, что это был умный человек с добрым сердцем, но он слишком привык к сложившемуся положению дел. Главврач усадил его и сказал: «Джон, я думаю, ты хороший врач. Я хочу, чтобы ты это знал. И хочу, чтобы ты знал, что мне нравится твоя семья. Именно поэтому я и собираюсь тебе это сказать. Меня беспокоит, что ты умрешь голодной смертью из-за своих безумных идей, связанных с питанием. Ты добьешься того, что твоими пациентами будет лишь горстка бомжей и хиппи».

Джон помолчал немного, собираясь с мыслями, а затем ответил: «Возможно, это и так. Значит, мне придется умереть голодной смертью. Я не могу прописывать таблетки и хирургические операции, которые не приносят пользы. К тому же, по-моему, вы ошибаетесь. Не думаю, что это будут бомжи и хиппи. Это будут успешные люди, многого добившиеся в жизни. Они зададут себе вопрос: “Я достиг таких больших успехов, так почему же я такой толстый?”» Джон взглянул на круглый живот главврача и продолжил: «Они спросят себя: “Если я так успешен, почему же я не могу контролировать свое здоровье и свое будущее?” Они прислушаются к моим советам и поверят мне».
Джон получил высшее медицинское образование, и при этом у него был всего один час занятий, посвященных питанию, на котором рассматривалось использование детских смесей. Он на собственном опыте убедился в правоте исследований, свидетельствующих о вопиюще недостаточном обучении терапевтов по вопросам питания.

Макдугалл затронул еще одну важную причину, по которой он утратил доверие к профессиональной медицине: ее связь с фармацевтической промышленностью. Медицинское образование и фармацевтическая промышленность уже довольно давно тесно взаимосвязаны. Джон отметил глубину этой проблемы и коррумпированность образовательной системы:

«Проблема с нашими врачами начинается с их образования. Вся система финансируется фармацевтической промышленностью, начиная с образования и заканчивая исследованиями. Это происходит с первого дня обучения. Влияние фармацевтической промышленности прослеживается во всех сферах деятельности медицинских вузов».

Макдугалл не одинок в своей критике партнерских отношений между влиятельными медицинскими кругами и фармацевтической отраслью. Многие известные ученые опубликовали язвительные замечания о том, насколько коррумпированной стала система. Наиболее часто обращается внимание на следующие моменты:

• Фармацевтическая промышленность втирается в доверие к студентам-медикам при помощи бесплатных подарков, включая питание, развлечения и путешествия; образовательных мероприятий, в том числе лекций, которые мало чем отличаются от рекламы фармацевтических препаратов, и конференций, на которых докладчики ведут себя почти как представители фармацевтических компаний.
• Выпускники медицинских вузов (врачи-стажеры) и другие врачи на самом деле меняют свои предпочтения, когда выписывают рецепты на основе информации, полученной от коммерческих представителей фармацевтических фирм, даже несмотря на то, что эта информация известна как «чрезмерно позитивная, в результате чего врачебные предписания становятся менее адекватными».
• Ученые и преподаватели в сфере медицины просто выполняют заказы фармацевтической отрасли. Это происходит, поскольку: подготовкой и организацией исследования нередко занимаются не ученые, а фармацевтические компании, что позволяет им влиять на ход и результаты исследования; ученые могут непосредственно владеть долей акций в фармацевтической компании, чью продукцию они изучают; фармацевтическая компания может заниматься сбором и сортировкой исходных данных, а затем лишь выборочно предоставлять их ученым; фармацевтическая компания может иметь право вето на публикацию результатов исследований, а также сохранять за собой право редактировать любые научные публикации по результатам проведенного исследования; фармацевтическая компания может нанять коммуникационное агентство для написания научной статьи, а затем найти ученых, которые согласятся с тем, чтобы их упомянули в качестве авторов уже готовой работы.
• Ведущие научные журналы почти превратились в инструменты маркетинга для фармацевтических компаний. БОльшая часть доходов главных научных журналов обеспечивается за счет рекламы фармацевтической продукции. Они не проверяют как следует достоверность рекламы, и компании часто делают такие заявления по поводу своей продукции, которые вводят в заблуждение. Наверное, печальнее всего, что большинство исследований клинических испытаний, информация о которых публикуется в журналах, оплачиваются фармацевтическими компаниями, при этом информация о финансовой заинтересованности авторов исследования полностью не раскрывается.

Сегодня Макдугалл, поддерживаемый своей семьей, руководит весьма успешной программой «лечения при помощи правильного образа жизни», ведет популярный новостной блог, доступный для всех желающих (www.drmcdougall.com), организует групповые путешествия с бывшими пациентами и новыми друзьями и чаще занимается виндсерфингом, когда в бухте Бодега поднимается ветер. Этот врач, обладающий обширными знаниями и высокой квалификацией, мог бы помочь миллионам людей улучшить здоровье. Коллеги никогда не подвергали сомнению его достоинства как специалиста, и тем не менее официальная медицина не нуждается в его услугах. Ему постоянно об этом напоминают:
«Ко мне приходят пациенты, страдающие ревматоидным артритом. Они передвигаются в инвалидных колясках, не могут даже повернуть ключ зажигания в своем автомобиле. Я начинаю их лечить, и три или четыре недели спустя они идут к своему врачу. Они крепко пожимают его руку. Врач восклицает: “Прекрасно!” Взволнованный пациент отвечает: “Я хочу рассказать вам, что сделал. Я обратился к Макдугаллу, изменил питание и излечил артрит”. Врач отвечает: “О боже, это великолепно. Что бы вы ни делали, продолжайте и потом приходите ко мне”. Ответ всегда именно такой. Они не говорят: “Пожалуйста, расскажите мне, что вы сделали, чтобы я порекомендовал это другим пациентам”. Они говорят: “Что бы вы ни делали, это великолепно”. Если пациент начинает рассказывать, что перешел на вегетарианскую диету, врач перебивает его: “Хорошо, замечательно, вы по-настоящему сильная личность. Большое спасибо, увидимся позже”. Нужно выпроводить пациента из кабинета как можно быстрее. Это опасно… очень опасно».

Марсия Энджелл, бывший редактор журнала New England Journal of Medicine, написала едкую статью под названием «Академическая медицина выставлена на продажу?». Вот что в ней говорится:

«Связи между исследователями-клиницистами и промышленностью не ограничиваются лишь поддержкой в виде предоставления грантов, они проявляются во многих других финансовых аспектах. Ученые оказывают консультационные услуги компаниям, чью продукцию они исследуют, становятся членами консультативных советов и комитетов, выступающих с публичными заявлениями, участвуют в соглашениях о патентах и роялти, дают согласие на использование своих имен в списке авторов статей, которые за них пишут заинтересованные компании, продвигают употребление медикаментов и медицинских технических устройств на спонсируемых компаниями симпозиумах и позволяют заваливать себя дорогостоящими подарками и оплачивать роскошный отдых. Многие также владеют долей в этих компаниях».

Далее Энджелл замечает, что финансовые связи часто «служат причиной необъективности как при проведении исследований, так и при обнародовании их результатов».
По сравнению с предоставлением недостоверных результатов исследований еще опаснее то, что признаются имеющими право на существование и получают финансирование только исследования медикаментов. Изучение причин возникновения заболеваний и лечения без использования медикаментов даже не упоминается в медицинском образовании. Например, ученые могут отчаянно пытаться найти средство для лечения симптомов ожирения, но не желают тратить время и деньги на обучение людей тому, как вести более здоровый образ жизни. Энджелл пишет:

«Что касается образования, студенты-медики и семейные врачи, находясь под постоянным влиянием представителей промышленности, привыкают полагаться на медикаменты и технические устройства в большей степени, чем следовало бы (здесь и далее в цитате курсив мой. – К. К.). Как очень часто обращают внимание критики медицины, молодые терапевты привыкают к мысли, что от каждой проблемы есть таблетка (и представитель фармацевтической компании, который о ней расскажет). Они также привыкают получать подарки и услуги от промышленников, которые используют эти знаки внимания, чтобы повлиять на дальнейшее образование начинающих врачей. Академические медицинские центры, становясь форпостами исследований в интересах фармацевтической промышленности, только способствуют тому, что медикаментам и техническим устройствам придается чрезмерное значение».

Возможно ли, чтобы в такой обстановке непредвзято и честно уделялось внимание питанию? И хотя болезни, наши главные «убийцы», можно предотвратить и даже излечить при помощи правильного питания, услышите ли вы когда-нибудь об этом от своего врача? Нет, пока в наших медицинских вузах и больницах ничего не изменится. Нет, пока ваш врач не поймет, что стандартные методы лечения неэффективны, и не решит потратить время на самообразование по вопросам правильного питания. А на это редко кто идет.

Ситуация настолько плачевна, что Джон Макдугалл признался: «Я уже не понимаю, чему можно верить. Когда я читаю газету, где сказано, что врач должен давать своим пациентам бета-блокаторы и ингибиторы ангиотензинпревращающего фермента, которые представляют собой две разновидности лекарственных препаратов для больных сердечно-сосудистыми заболеваниями, то не знаю, правда ли это. Я действительно не уверен, правда ли это, потому что [исследования лекарств] настолько необъективны».

Как вы думаете, связаны ли между собой приведенные ниже газетные заголовки?
«Медицинские вузы сообщают о конфликте интересов в сфере исследований» (между фармацевтическими компаниями и учеными)
«По данным исследования, стремительно увеличивается применение прописанных детям лекарств»
«Исследование показало: многие рекомендации разрабатываются врачами, связанными с компаниями»
«Применение лекарств, предписанных врачами, обходится дорогой ценой: миллионы людей стали жертвами токсических реакций»

Предвзятая медицинская практика дорого нам обходится. В недавнем исследовании было обнаружено, что каждое пятое новое лекарство впоследствии получит так называемое предостережение в черной рамке. Это означает, что проявляются ранее неизвестные неблагоприятные эффекты от лекарства, которые могут привести к смерти или серьезным проблемам со здоровьем, или же что оно будет отозвано с рынка в течение 25 лет после начала продаж. 25 % всех новых медикаментов оказывает серьезное неизвестное побочное действие.

Как Эссельстина, так и Макдугалла, после того как они добились сенсационных успехов в лечении людей при помощи правильного питания, больше не пускают во влиятельные медицинские круги. Вы можете посмотреть на эту ситуацию с финансовой точки зрения: по словам Колдуэлла и Джона, 80 % доходов больницы Св. Елены и 65 % доходов Кливлендской клиники поступает от лечения сердечно-сосудистых заболеваний традиционными методами, путем хирургического вмешательства. Но дело не только в деньгах. Возможно, причина в психологии: то, что здоровье пациента будет контролировать он сам, а не его врач, воспринимается как угроза; или причина в том, что такая простая вещь, как еда, может быть эффективнее всех таблеток и высокотехнологичных процедур; возможно, дело в отсутствии адекватного образования в области питания; а может быть, во влиянии фармацевтической промышленности. Как бы там ни было, очевидно, что медицина не защищает должным образом здоровье граждан США. Макдугалл растерянно разводит руками и пожимает плечами: «Это не поддается пониманию».

История доктора Дина Орниша

За последние 15 лет другое светило в этой области, Дин Орниш, пытался привлечь внимание медицинских кругов к важности питания. Он окончил Гарвардскую школу медицины, часто упоминался в популярных СМИ, добился того, что многие страховые компании стали включать его курс лечения сердечно-сосудистых заболеваний в страховку. Если вы что-то слышали о взаимосвязи питания и сердечно-сосудистых заболеваний, то, скорее всего, это было связано с работой Орниша.

Его наиболее известное исследование – «Лечение сердца при помощи правильного образа жизни», в ходе которого он лечил 28 пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями, лишь меняя их образ жизни46. Он разработал для них экспериментальную схему лечения, а с 20 другими пациентами придерживался стандартной схемы. Орниш тщательно обследовал пациентов из каждой группы и измерял несколько медицинских показателей, включая закупорку артерий, уровень холестерина в крови и вес.

Схема лечения Орниша значительно отличалась от стандартов, принятых в современной медицине высоких технологий. Во время первой недели лечения он поместил 28 пациентов в гостиницу и сказал, что им следует делать, чтобы контролировать состояние здоровья. Он предписал им не менее года придерживаться растительной диеты с пониженным содержанием жиров. Лишь около 10 % получаемых ими калорий должны были поступать из жиров. Они могли есть столько пищи, сколько хотели, если это была еда из разрешенного списка, куда входили фрукты, овощи и зерновые.

Как отмечали исследователи, «не разрешалось употребление животной пищи за исключением яичного белка и одной чашки обезжиренного молока или йогурта в день»46. В дополнение к диете эта группа пациентов должна была практиковать различные методы снижения стресса, такие как медитация, дыхательные упражнения и упражнения на релаксацию не менее часа в день. Пациентам также было рекомендовано не менее трех часов физических упражнений в неделю в зависимости от серьезности их болезни. Чтобы помочь пациентам изменить свой образ жизни, дважды в неделю организовывались их совместные встречи, продолжавшиеся четыре часа, с целью взаимной поддержки. При лечении Орниш и его коллеги из научно-исследовательской группы не использовали никаких лекарств, хирургических методов или технологий.

Эти пациенты, участвовавшие в эксперименте, придерживались почти всех рекомендаций и были вознаграждены улучшением здоровья и повышением жизненного тонуса. В среднем их уровень холестерина снизился с 5,9 до 4,5 ммоль/л, а уровень «плохого» холестерина сократился с 3,9 до 2,5 ммоль/л. А спустя год частота возникновения, продолжительность и острота болей в грудной клетке у них значительно уменьшились. Как стало очевидно в дальнейшем, чем точнее пациенты придерживались рекомендаций, тем более здоровыми становились их сердца. У тех, кто наиболее строго соблюдал режим на протяжении годичного курса лечения, наблюдалось уменьшение закупорки артерий на 4 %. Возможно, 4 % покажутся незначительной цифрой, но не забывайте, что сердечно-сосудистые заболевания усиливаются с течением времени, поэтому изменение на 4 % всего за год – это фантастический результат. В целом у 82 % пациентов в экспериментальной группе отмечался регресс сердечно-сосудистых заболеваний на протяжении годичного курса лечения.

У контрольной группы дела обстояли не так хорошо, несмотря на то что они подвергались обычному лечению. Боль в грудной клетке у них стала возникать чаще, а также становилась более продолжительной и острой. В то время как в экспериментальной группе наблюдалось уменьшение частоты возникновения боли в груди на 91 %, в контрольной группе этот показатель вырос на 165 %. Уровень холестерина в крови у участников контрольной группы был гораздо выше, чем в экспериментальной группе, и закупорка артерий также усилилась. У тех пациентов группы, кто в наименьшей степени следил за диетой и образом жизни, закупорка сосудов увеличилась в размерах на 8 % на протяжении годичного курса лечения.

Я, как и Орниш, Эссельстин и другие врачи, действовавшие в том же направлении до них, как, например, Моррисон, верю, что мы нашли ключевой фактор в борьбе против сердечно-сосудистых заболеваний. Лечение при помощи диеты не только облегчает симптомы болезни, такие как боль в грудной клетке; оно, кроме того, воздействует на причину сердечно-сосудистых заболеваний и может предотвратить коронарные приступы в будущем. Не существует хирургических или химических методов лечения сердечно-сосудистых заболеваний ни в Кливлендской клинике, ни где-либо еще, результаты которых были бы столь же впечатляющими.

Оцените статью
( Пока оценок нет )
ТелоЗдраво.ру
Добавить комментарий